Тугановичский дом

22.09.2019

Тугановичский дом во все времена отличался гостеприимством. Не зря сейчас проводится выполнение работ по реставрации объекта культурного наследия . По выражению Игнатия Домейко, он был «...открыт для всего повета». Когда дети стали взрослыми, в доме сложился иной стиль жизни. Гостями стали их друзья по Виленскому университету, единомышленники, прогрессивно настроенная молодежь.

При последних владельцах в усадьбе гостили, останавливаясь в «мурованке», Бенедикт Дыбовский, Тадеуш Костюшко, Тадеуш Корзан, Наполеон Орда, Элиза Ожешко, Мария Канопницкая и др. Именитые гости оставляли на стенах бывшей комнаты Адама в форме автографов рисунки, строки из стихотворений, таким образом выражая к нему свое глубокое уважение. Усадьбу посетил президент Польши с членами правительства. За заслуги по содержанию усадьбы Юзефа была награждена орденом Polonia Restituta. В 1931 г. благоустроенный парк с новой оградой и брамой объявляется культурно-историческим памятником. Проект ограды и брамы хранится в историческом архиве в Вильно.

Очарование тугановичской усадьбы (о ней и ее владельцах много слышал от своих друзей) испытывал Адам Мицкевич во время летних каникул, когда был студентом Виленского университета. Он приехал первый раз вместе с Томашем Заном, видимо, в августе 1819 г., а не в 1818 г., как обычно было принято считать. По приглашению Верещако он провел здесь летние каникулы и в следующем 1820 г. Перед Адамом предстала юная Марыля (Марианна Ева), хорошо воспитанная, образованная и необычайно духовно богатая. Она имела двух гувернанток (француженку и немку). Музыке, игре на фортепьяно и скрипке учили французы-эмигранты Монаре и Фроке, пению — итальянец Бронетти. Классическое образование получила у ксендза иезуита Вишневского и ксендза Диурдевича. Марыля владела французским, немецким и итальянским языками, много читала, любила поэзию, пела и музицировала, пробуя сочинять мелодии. В доме имелось мелодичное фортепьяно. Друзья поэта говорили: «Женщина как женщина», но «восторгались ее духовной красотой, поражались начитанностью, умением поддерживать беседу — даже не умением, а искусством...».